«Я поняла, если сейчас смолчать, завтра каждый из нас может оказаться на её месте»

Решили устроить небольшой междусобойчик и поговорить с мамой полуторогодовалой дочки, продюсером проекта «Московский активист» Варварой Грязновой, которая была одним из организаторов «Марша материнского гнева» в Москве

Фото: Евгений Фельдман для Медузы

Юрий Иванов: Привет, Варь. Расскажи, как вообще появилась идея Марша, что послужило причиной?

Варавара Грязнова: Главной причиной послужили, конечно, эмоции. Когда ты просыпаешься и узнаешь такие новости - “умерла дочь активистки, которую неделю к ней не пускали и оставили под домашним арестом”, - ты понимаешь, что наверное, система достигла нового дна. Возможно, снизу еще постучат, но очень не хотелось бы. Это событие уже за гранью. Система уже в прямом смысле стала питаться людьми, их страданиями, горем людей. Я занимаюсь некоторым активизмом и такие вещи беспокоят, мягко говоря. Кого-то они, может быть, заставляют бояться и отказываться от активизма, а кто-то, может быть, уже понял, что нет таких вариантов. Система настолько уже пожрала всё в нашей стране, что ты даже не можешь вести “аполитичную” жизнь обывателя и не сталкиваться с различными уродствами системы ежедневно в ходе своей обычной жизнедеятельности и работы - если быть с собой откровенным. А когда ты видишь, что система уже питается людьми, ясно, что уже надо выходить на улицу и как-то заявлять своё полное несогласие с происходящим. Похоже, что если не заявлять, они будут думать, что всё нормально.

В.Грязнова с дочкой

ЮИ: Как я понял, последней каплей послужила гибель дочери Анастасии Шевченко из Ростова-на-Дону, её неделю не пускали к дочери, следователь не удовлетворял ходатайство.
ВГ: Да, это просто возмутительно. Я представила на какой-то момент, что я со своим активизмом могла бы быть на её месте. При этом мы все знаем, что обычные граждане, не активисты, уже давно имеют подобные же проблемы, когда ради палочной системы их хватают и придумывают фальшивые дела, а потом они пропадают в недрах силовой системы либо криминализуются, а ведь они тоже чьи-то дети и родители. Примерять на себя такое совсем не хотелось бы, поэтому сейчас точно нужно сказать этому "стоп".

ЮИ: Как ты думаешь, почему пошла новая волна, такой накат пошел на политических активистов по всей стране?

Анастасия Шевченко на суде 7 февраля / Фото: Андрей Скляров, Портал 1rnd.ru

ВГ: Мне кажется, что силовики вышли из зимних отпусков и пошли выполнять свои планы на 2019 год. У них же до сих пор существует формально и неформально палочная система - вот они и пошли работать. Конечно, может быть, как нам рассказывал Валерий Соловей, просто кто-то из центра сказал в регионы: “Вы там как-нибудь на них повлияйте”, но что-то мне подсказывает, что там настолько всё цинично, что всё вообще сводится к планам на этот год.

ЮИ: Может быть, помимо планов существуют другие причины для такого "жесткача"?

ВГ: Ну очевидно, что планы кто-то поставил. Зачем? Видимо, чтобы запугать общество. Всем очевидно, что жизнь не улучшается. Как бы Росстат не натягивал бухгалтерскими методами, экономика в упадке. Люди теряют работу, у людей копеечная зарплата, люди закредитованы, и жизнь реально не улучшается, а еще и ухудшается. Поэтому становится всё больше активных людей, они всё больше пытаются отстаивать свои права, а государству на всякий случай необходимо всех запугать, чтобы как можно меньше людей рыпалось.

ЮИ: Меньше людей и больше “глубинного народа”.

ВГ: О да…

Сергей Ёлкин для Deutsche Welle

ЮИ: Расскажи, как вообще проходила организация, кто участвовал, что творилось внутри после того, как пришел отказ из мэрии.

ВГ: Я отлично помню, как 31 января я переписывалась с мужем, советовалась, не стоит ли создать ивент, выйти на улицу, и мы обсуждали, с какими требованиями я бы хотела это сделать. И тут мне звонит Юлия Галямина и предлагает вместе организовать Марш материнского гнева. Я сразу согласилась - именно об этом я и думала. Так всё и началось. Тем не менее, у нас не получилось сразу 31-го числа подать уведомление, и мы подали его уже 1 февраля. Непосредственно в мэрию отнесла его я сама, подписантами были Юлия Галямина, Наталья Михеева и я. На момент подачи нам помогала Анастасия Брюханова - муниципальный депутат из Щукино.

ЮИ: А почему в ивенте 10 человек в организаторах?

ВГ: Во-первых, помимо нас там еще есть региональные организаторы. Позже нам стали помогать еще несколько человек - Светлана Шмелева, например.

ЮИ: Как распределялись роли в процессе подготовки?

ВГ: Всё было предельно компактно - во многом из-за отказа чиновников. В целом мы все что-то придумывали и обсуждали, согласовывали. Если конкретнее - за соцсети отвечала Наталья Михеева, большая часть общения с лидерами общественного мнения была на Юле Галяминой, она же придумала наш символ - чёрное сердце, до марша с журналистами больше общалась я, одиночные пикеты до марша и волонтёры были на Свете Шмелёвой, непосредственно на марше нам помогала Марина Литвинович, мы также пообщались с ОВД-Инфо о том, как всё максимально безопасно организовать. Также нам помогали некоторые независимые муниципальные депутаты с оффлайн-оповещением и на самом марше. Также мы рады, что на наше событие обратили внимание Совет по правам человека при Президенте и Московская Хельсинкская группа.

На марше члены СПЧ Екатерина Шульман, Генри Резник, Леонид Никитинский / Фото: Алексей Денисов

ЮИ: Скажи пожалуйста, почему после того, как вы получили отказ, вы тем не менее, решили не сворачивать мероприятие? У нас такой декабрь был: ушла из жизни Людмила Алексеева, перед этим "свинтили" Льва Пономарёва за перепост. То есть они очень четко следят. Сначала не согласовывают, а когда потом ты говоришь, что у тебя есть конституционное право и пишешь об этом в соцсетях, ты можешь присесть на 25 суток. Почему вы, несмотря на такую предысторию, решили не сворачивать мероприятие?

ВГ: Потому что сколько можно бояться и позволять свои конституционные права нарушать? Тем более, что отказ, на мой взгляд, был совершенно незаконный. Чиновники придрались к срокам подачи - мол, мы подали менее, чем за 10 дней до мероприятия, однако сами ответили об этом с нарушением сроков - на четвертый день с подачи уведомления. Они придумали себе эту технику исчисления в дополнение к ФЗ-54, а вот трехдневный срок ответа, включающий день подачи уведомления, прописан в самом этом законе.

Официальный ответ мэрии с нарушенной датой / Facebook Варвары Грязновой

ЮИ: А что следует из того, что они не ответили в течение трех дней?

ВГ: Мероприятие считается согласованным.

ЮИ: Насколько я знаю, “согласование” - это то слово, которое придумали чиновники.

ВГ: Более того, в законе русским языком написано, что у нас “уведомительный” порядок проведения некоторых массовых мероприятий. А не “заявительный”. То есть организатор не в роли просителя выступает со словами: “Будьте добры, разрешите нам собраться”, а он уведомляет: “Такого-то числа, в такой-то час мы придем со столькими-то людьми в такое-то место по такому-то случаю. Обеспечьте безопасность”. Вот в чём суть таких уведомлений. И тем не менее, даже такой закон, на мой взгляд, неконституционен и прямо ограничивает право граждан на мирные собрания. При этом полиция за последний год всё чаще игнорирует нормы этого закона - особенно, касающиеся признаков митинга.

ЮИ: Стоял во дворе и разговаривал с соседями - всё, участвовал в несанкционированной акции.

ВГ: Да. И это тоже недопустимо. Мало того, что сам закон специфический, ограничивающий наше конституционное право, так органам еще и без разницы, что там написано. В конечном итоге всё зависит либо от политической воли начальства, либо от коррупции - как я подозреваю в случаях преследования локальных активистов в Москве и Московской области, и даже протестующих дворников, которым абсолютно за уши притянули участие в митингах.

Во время общения соседей у себя во дворе на улице Ак.Павлова в Кунцево, признанной митингом, мегафон был только у самой полиции

ЮИ: Как я это увидел - происходит перевирание закона, как и в случае ареста Шевченко. Ей приписали сотрудничество с “нежелательной организацией”, к которой она никакого отношения не имеет. Юридическое жульничество, фальсификация.

ВГ: Да, есть конкретная норма. Да, она плохая, она репрессивная, она неконституционная - но даже её они не в силах исполнить.

ЮИ: И получается так, что Шевченко “припаяли” какую-то “нежелательную организацию”, которой не было. В случае Милушкиной - псковской активистки - органы повели себя совсем как какие-то жулики, сфабриковав как бы “неполитическое” дело. Вот есть “чёрные риэлторы”, а у нас “чёрные полицейские”. Люди фальсифицируют, высасывают из пальца какой-то уголовный состав, фальсифицируют уголовные дела - и в Пскове они придумали донос какого-то наркомана.

ВГ: А как тебе подброс гранат в Воскресенске?

ЮИ: С гранатами - это вообще не очень удачный шаг, потому что люди будут уже думать, что раз нам всё равно могут подбросить - лучше заранее обзавестись.

ВГ: Слушай, Юр, мы с тобой убедились за прошлый год, что активисты, протестующие против свалок - это настолько отчаянные люди, что они готовы своим телом перекрывать дорогу грузовику, трактору, бульдозеру, автозаку. Они готовы драться с полицией, они уже это делали много раз. Это те люди, которым точно не надо подбрасывать гранаты. Я согласна, что они это могут расценить как приглашение своеобразное. Это не условные “интеллигенты”, которые проводят семинары и лекции и делают заявления в интернете. Отчаянных активистов не нужно злить еще больше.

Практически каждый день противники полигона в Щелканово вынуждены были стоять перед мусоровозами и противостоять полицейским в амуниции

ЮИ: Давай начнём с того, что фальсификация доказательств - это уголовное преступление. Получается, что в “правоохранительных” органах сидят эти уголовники и не стесняясь на глазах у общества, когда все видят видео, на котором нет ничего, что вменяется в вину, они вот так на глазах у общества в наглую фальсифицируют доказательства, фальсифицируют уголовные дела, административные дела. Как ты оцениваешь в этой связи работу правоохранительных органов, например, в Подмосковье?

ВГ: Если коротко - это не тот сервис государства, за который мы платим налоги. Они забыли всё - включая свою присягу, закон о полиции, Конституцию, в конце концов, которая над всем перечисленным стоит. В присяге у них чётко написано, что они обязаны защищать права человека и соблюдать закон Российской Федерации. В первую очередь у них должны стоять законные интересы граждан, народа. В присяге не написано: “Я клянусь фальсифицировать дела”. Но они это делают. Значит, они нарушают свою присягу и исполняют преступные приказы, значит они вообще профнепригодны. Даже если они боятся увольнения, неужели они думают, что им никогда ничего за это не будет? Это меня поражает. Но даже если эти люди уверены, что не доживут до конца нынешней системы - ну перед собой-то им могло бы быть стыдно? Они же знают, что они делают, что они придумывают всё, ломают людям жизнь по придуманным причинам. Я не знаю, как они с этим живут.

Присяга сотрудника органов внутренних дел из 342-ФЗ от 30.11.2011

ЮИ: Скажи, пожалуйста, после мероприятия ходило много разговоров, какие-то журналисты обсуждали, что мол для такого большого города пришло всего лишь 1500 человек. Какие-то источники вообще говорят про 400 человек. Подтверждаешь ли ты эту цифру и много это или мало в контексте, о котором мы говорили?

ВГ: Во-первых, сводки полиции о 400 участниках в Москве - это их традиционное занижение, как минимум, в 3 раза. Мы со своей стороны увидели на глаз порядка 1500 человек. Есть мнение журналистов, стоявших со счетчиками, что было 2500 человек. Так или иначе, в сложившейся ситуации, когда мероприятие не было “согласовано”, а перед этим людей начали запугивать административными делами на авторитетных оппозиционеров и правозащитников, - и 1500, и 2500 человек - это достаточно много. Очевидно, что всегда можно всё лучше организовать, чтобы пришло больше людей. Но и в получившейся ситуации люди смогли показать, что не все испугались, спрятались, разбежались по углам - и это хорошо. Люди реально шли на риск. Кстати, в том же Петербурге риски людей реализовались - активистки получили штрафы, и одну из них, Светлану Уткину, члена избиркома с правом решающего голоса, два дня прятала полиция, почти день продержав её в холоде.

Часть Марша материнского гнева / Фото: Евгений Фельдман для Медузы

ЮИ: Ты согласна с версией о том, что власти потому и не согласовывают акции, чтобы на них пришло меньше людей?

ВГ: Конечно! Это так и есть. Любое мероприятие, которое действительно неприятно властям, не согласуется, чтобы пришло как можно меньше людей.

ЮИ: И получается, что как бы нельзя и писать про такое мероприятие - раз Пономарёва за это арестовали.

ВГ: Да, очень ограничиваются возможности рекламы.

ЮИ: А вы просили кого-то?

ВГ: Мы обращались ко многим и бывали такие ответы: “Вам же его не согласовали”.

ЮИ: “Душой я с вами, но ничего писать не буду”.

ВГ: Да. Но больше всего таких ответов было от простых людей при рассылке друзьям. Являясь единомышленниками, они боялись поделиться событием у себя в хронике Фейсбука. При этом часть из них - это успешные люди, топ-менеджеры. Так что в каком-то смысле власти достигли своей цели с запугиванием за наши налоги. Я подчеркну: они живут за наши налоги и еще смеют так обращаться с теми, кто им платит. Вот эти запуганные топ-менеджеры, например, платят много налогов - у них большая официальная зарплата, с которой они платят НДФЛ, у них недешевое жилье, с которого они платят налог на имущество и так далее.

Получается, что именно законопослушных и успешных людей с относительно высоким уровнем образования и осознания происходящего государство за их же налоги запугало. 

ЮИ: Я правильно понимаю, что вы планируете как-то продолжать этот ивент? Он будет разбит на несколько серий?

ВГ: Идеи у нас есть. Мы сейчас в стадии планирования - возможно, акций, а возможно, и других вариантов того, как донести до сограждан, что у нас в стране происходит что-то очень “не то”, государственный террор, если можно так выразиться. Снова стало актуальным стихотворение “Тараканище” - оно как раз о запугивании и питании системы нашими детьми и нами самими. Причем, как и тогда, этим занимаются довольно заурядные деятели. Если бы они не пошли на госслужбу и не жили на наши налоги и ренту от госсобственности - вряд ли бы они чего-то достигли в жизни.

ЮИ: Но вот видишь, им всё мало.

ВГ: Мало или нет, но согласись, интересно, как люди, получающие от тебя средства, ведут себя всё более нагло. Мне кажется, это должно прекратиться.

Организаторы завершили марш у метро "Кропоткинская"

ЮИ: Как думаешь, почему у нас пока не работает принцип “Нет налогов без представительства”? Откуда у нас эта традиция терпеть и платить подати? Мне даже кажется, что когда собирали подати, по крайней мере, от тебя отставали. А здесь с тебя собирают, и тебе еще ограничивают то, ограничивают сё. Тебе повышают “подати”, но при этом пытаются лишить интернета, ограничить возможность собираться в рамках основного закона. Какие у тебя мысли по этому поводу?

ВГ: Это сложный вопрос. Мне кажется, даже профессиональные ученые до сих пор не имеют единого мнения о том, почему так происходит у нас. Рискну предположить, что десятилетия "отрицательной селекции", когда классами физически уничтожали наиболее образованных и гражданственных людей - эти десятилетия не прошли мимо. К тому же сильно повлияло то, что те, кто уничтожал, были поставлены в ситуацию, когда уничтожать сограждан надо было для продвижения в “новом” обществе. Я считаю это преступлением коммунистов против человечности и против нашего народа. Был раскручен такой маховик бесчеловечности, что он никак не останавливается полностью даже спустя сто лет. Это безусловно огромная трагедия. В конце 1980-х и после 1991 года была надежда, что этот морок закончился, но нынешние власти зачем-то уже 18 лет опять стимулируют в людях вот эти низменные качества, делая из них рабов, готовых уничтожать друг друга за еду и продвижение по службе, улучшение или неухудшение собственной жизни. Раб не думает о том, сколько налогов он заплатил и что получает взамен, хотя были и восстания рабов в истории.

Беседовали Варвара Грязнова и Юрий Иванов.

Подписывайтесь на нашу страничку Facebook.

Раз уж Вы здесь...

Если бы каждый, кто прочёл наш материал, поддержал нас посильным переводом - это уже сделало бы будущее нашего проекта намного более надёжным.

Даже абсолютно посильными 100 рублями вы поможете "Московскому активисту" жить и работать для Вас - и это займёт буквально минуту. Заранее благодарим Вас!

Карта Сбербанка: 4817 7601 2459 7026